Аналогоцентризм в искусстве

Начну с того, что противопоставление аналогового и цифрового способов изображения в искусстве представляется мне в сущности неправомерным. Хотя, надо признать, порою доводы апологетов традиционной техники весьма любопытны.
Например, такой. Ещё лет тридцать назад появилась одна любопытная теория. Некоторые отчаянные головы загорелись идеей воспроизвести голос Рембрандта (или Рублева, Микельанджело и т. п.).
Не стоит удивляться. Эта фантастическая идея основана на довольно реальном предположении: звуковые волны оставляют след на всяком засыхающем или застывающем материале, например на масляной краске, на выкованном или отлитом из металла предмете.
Согласно этой гипотезе, засохший мазок Рубенса, будучи обработан неким (пока воображаемым) звуковоспроизводящим аппаратом, позволит услышать голоса тех, кто находился в мастерской художника,— возможно, и самого мастера. Таким образом, любая картина в Русском музее, Лувре, Прадо — это великий хранитель ценнейшей информации, которую нам, увы, пока не извлечь...

Тем не менее, квантовая механика вот уже более столетия последовательно разрешает противоречия между корпускулярной (дискретной) и волновой (непрерывной) теориями строения мироздания: от физики света (Планк) до метафизики души (Панин). Апологеты модернизма в своё время много и плодотворно разрабатывали эту тему в своём творчестве.
С другой стороны процесс восприятия произведения искусства, если воспользоваться терминами синергетики, характеризуется преобразованием структурной формы информации в динамическую. Поскольку мышление, как показывают последние исследования, оперирует элементами нечётких множеств (Заде), то независимо от характера структурной информации (аналогового или цифрового), динамическая информация в сознании всегда представляется квази-непрерывной.
Проблемы искусства, связанные с появлением и развитием возможностей технической воспроизводимости произведений были достаточно глубоко проанализированы ещё в прошлом веке (Беньямин, Адорно, Барт) задолго до появления цифровых носителей и сейчас не представляются актуальными. Замещение материальных параметров качества в искусстве информационными отражает характер смещения ценностей в обществе, в котором информация постепенно становится основной производительной силой, приобретая самостоятельную ценность, не обусловленную свойствами носителей информации.
Наконец, реактуализация картины как способа репрезентации, которая происходит последнее время в изобразительном искусстве, на что я неоднократно указывал ранее, связана с очередным витком эволюции форм коммуникации (от окна к медиальному экрану) и не зависит от технологии её производства. Событие сегодня обретает легитимизацию, только отражаясь в «окнах» информационных media.
Поэтому, на мой взгляд, актуальным сегодня было бы сместить фокус внимания к более ёмкой бинарной паре - техника и культура, точнее, техноморфное - антропоморфное, поскольку, думается, источник волнений по поводу технологий изобразительного искусства находится здесь.

Из теории бинарных систем следует, что граница их устойчивости лежит в пределах от1/3 (33,3%) до 2/3 (66,6%) отношений составляющих пару. За этими границами система распадается. Без сомнения, неконтролируемый технический прогресс сегодня серьёзно угрожает человеческой культуре.
Вместо обещанного конца Историии мы получили конец Географии (Вилирио) или конец Пространства. Мир, вывернутый наизнанку, где глобальное стало внутренним, а локальное - маргинальным, внешним. Мир, в котором человек уже перестаёт быть энергетическим центром (Валери). Медиальное вытесняет социальное.
Культура становится технологией. Правила функционирования социо-технической системы повсеместно замещают способы регулирования человеческих отношений, обусловленные его природой как душевно-телесного существа (Кутырёв).
Человек из субъекта деятельности становится её фактором, причём в силу опережающего развития техноса, отрицательным фактором. Акцентируется ограниченность, «небеспредельность» человека, выдвигаются проекты его физического усовершенствования, вплоть до применения генной инженерии и робототехники.
Совершенно очевидно, техногенные методики функционирования коммуникации, навязываемые обществу информационной цивилизацией, всё более нарушают баланс составляющих бинарной пары, смещая его от антропоцентризма в сторону техноцентризма. и рискуют в конце концов вызвать системный кризис, перешагнув предел её устойчивости - Число Зверя.


Знамение первое. Краснодарская газета, «Советская Кубань», в номере от 25 мая 1990 года сообщила: «Житель Краснодара, ветеран труда, уважаемый в коллективе человек Василий Александрович Плешаков в 2 часа ночи 19 ноября 1989 года был свидетелем необычного явления, о котором решил рассказать только теперь…»

Рассказывает В.А. Плешаков:

- Сам не знаю, отчего проснулся я среди ночи. Возможно, разбудило дрожание дома от проходящего мимо товарного поезда. Лежу на диване и смотрю на сполохи света на стене. Такое впечатление, что по находящемуся недалеко от моего дома мосту через Кубань проходит колонна автомашин.
Кому, думаю, не спится? Не иначе как учения у военных идут. Встал, подошёл к окну. Не видно на мосту никаких машин! А свет, вижу, исходит из туч в небе.

В.А. Плешаков увидел между тучами сильный пульсирующий свет. Вспышка, перерыв – 2-4 секунды, новая вспышка, новый перерыв.

Вдруг из «пульсара» ударил узкий луч света жёлтого цвета. Луч выглядел совершенно фантастически. Вопреки всем законам природы, он был… ломаным!
Его нижний конец упёрся где-то в землю позади железнодорожной насыпи, невдалеке от которой стоял дом Плешакова.

Очевидец продолжал вспоминать:

- Ломаный зигзаг состоял из трёх световых отрезков разной длинны. Он застыл в небе, как в колдовском сне. Висел неподвижно и был отчётливо виден. Свет «пульсара» в тучах стал ослабевать.
А тем временем на луче начали последовательно появляться перпендикулярные ему перекладинки, как парные отростки или усики. Одна пара, вторая, третья – всё дальше от тучи.
Когда появилась четвёртая пара, на концах отростков первой возникли огненные шары. И таким образом, строго выдерживая последовательность и интервалы, в небе выстроилась необыкновенная зигзагообразная гирлянда-лестница, нижним концом упирающаяся в землю за насыпью.

«Пульсар» погас. В небе ярко светилась лишь ломаная лестница-гирлянда с многочисленными перекладинками, на концах, которых сияли огненные шары.

- У меня оказался под рукой карандаш, - говорит очевидец. – Я торопливо набросал на листе бумаги то, что видел за окном… Через некоторое время так же чётко, как она раньше выстраивалась, «волшебная лесенка» стала убирать свои шары и перекладинки. Они исчезали друг за другом по направлению снизу вверх.
Вновь запульсировал среди туч яркий источник света. Ломанная святящаяся линия, оставшаяся без перекладинок, медленно втянулась в «пульсар». А тот начал неспешно угасать, продолжая помигивать.
Вот последняя слабая вспышка… И всё. Непроглядная тьма – за окном.

В заключение В.А. Плешков сказал:

- И вот вам поразительное явление! Когда проснулся я утром, то… ничего не помнил. Как будто не просыпался ночью, не подходил к окну…
Начал убирать вещи в комнате, вижу на столе странный рисунок, которого вечером, когда я спать ложился, там не было. Стою, держу в руках рисунок, удивляюсь, ничего не вспоминаю.
Однако почему-то не могу оторвать взгляд от него. И потом в голове моей медленно-медленно, как фотоотпечаток в разбавленном проявителе, стали проясняться подробности минувшей ночи.
Это не было сном. Я – не лунатик. А рисовать не только ночью, но и днём не люблю и не умею. Но вот же он рисунок, - в моих руках! Если всё это было в действительности, то почему я не помнил ничего после пробуждения, хотя на память никогда не жаловался?..


Поскольку общество является диссипативной системой, то его упорядоченная структура может существовать только за счет постоянного информационного обмена с окружающей средой (Бранский).
Сложившийся в настоящее время характер развития информационных технологий приводит к кризису информационного обмена в обществе, такому напряжению трафика информации, который, вскоре, может поставить под сомнение возможность всякой коммуникации вообще.
Рост потоков информации сегодня так велик, что его часто называют информационным взрывом, употребляя это выражение без кавычек – настолько точно оно отражает действительное положение дел. Известный парадокс информационного кризиса: люди знают столько, что человек не знает ничего.
Очевидно, необходим поиск альтернативных, интенсивных путей информационного обмена. Путей, использующих внутренние резервы человеческого сознания, т.е. антропоцентристких, способствующих восстановлению баланса в системе культура-техника.


Знамение второе. Рассказывают Н Бойко и А. Васильков, оба – пенсионеры, жители станицы Кущевской Краснодарского края:

- Это было примерно в середине декабря 1987 года. Стоял поздний вечер. Мы живём в соседних домах на самой окраине станицы.
Встретились мы в тот вечер друг с другом прямо перед нашими домами по более чем простой причине – вышли покурить перед сном. Стоим, курим, разговариваем.
Вдруг видим – небо за околицей Кущевской всё так и заполыхало. Появились в нём очень высоко четыре «прожектора», неподвижно зависшие в углах громадного невидимого, так сказать, прямоугольника. Из «прожекторов» синхронно ударили в центр невидимого прямоугольника четыре луча света.
Они то ли высветили, то ли образовали там своим светом прямоугольный «экран». И на «экране» появились четыре цифры «2000», нарисованные как бы клубами чёрного дыма. «Экран» с цифрами провисел в небе не более двух минут. Потом всё в мгновенье ока исчезло – и «экран», и «прожектора», освещавшие его…


Вообще говоря, можно рассматривать два случая увеличения информации, которой владеет какой-либо индивид или коллектив (Лотман).
Один связан с получением информации извне. В этом случае она вырабатывается где-то на стороне и в константном объеме передаётся получателю. Сообщение, получаемое адресатом, будет заключено в самом «тексте» и полностью может быть из него извлечено.
Второй - строится иначе: «текст» здесь играет лишь мнемоническую функцию (подобно платку с узелком, завязанным на память). Он должен напомнить о том, что вспоминающий знает и без него. Извлечь сообщение из «текста» в этом случае невозможно, поскольку извне получается лишь определённая часть информации, которая играет роль возбудителя, вызывающего возрастание информации внутри сознания получателя.
Это самовозрастание информации, приводящее к тому, что аморфное в сознании получателя становится структурно организованным, означает, что адресат играет гораздо более активную роль, чем в случае простой передачи определённого объёма сведений.
В первом случае формообразующий импульс состоит в уподоблении данной симеотической системы естественному языку (логоцентрическая система), во втором - музыке (аналогоцентрическая система).
Таким образом, в логоцентрических системах «произведение» равняется графически зафиксированному сообщению: оно имеет чёткие границы и относительно стабильный объём информации, его формальная структура - посредующее звено между адресантом и адресатом. Она играет роль канала, по которому передаётся информация.
В аналогоцентрических - графически или иначе зафиксированный message - это лишь наиболее ощутимая, но не основная часть произведения. Оно нуждается в дополнительной интерпретации, включении в некоторый значительно менее организованный контекст.
Формальная система таких произведений представляет собой содержание информации: она передаётся адресату и по-новому переорганизовывает уже имеющуюся в его сознании информацию, перекодирует его личность.


Знамение третье. Рассказывает шестидесятилетняя ростовчанка Мария Ивановна Гущина:

- Осенью 1993 года отправилась я на отдых в Крым. Поселилась там, на частной квартире в посёлке Джемете неподалёку от Анапы. Ну, естественно, подружилась в скоре с другими отдыхающими…
29 сентября вместе с врачом – логопедом Зоей и воспитательницей детского сада Аллой отправилась я на прогулку по морскому берегу. Было очень холодно. С моря дул пронизывающий ветер. Мы присели на лавочку возле дощатого домика-раздевалки на пустынном пляже… Алла вскоре вдруг закричала: «Эй! Вижу цифры!»

И ткнула рукой в небо, привлекая наше с Зоей внимание. Мы посмотрели вверх и тоже увидели цифры. На небе на высоте примерно сорок пять градусов, если считать от линии горизонта, неподвижно зависли над морем в синем небе четыре цифры – цифровой ряд «4566». Они были чёрного цвета, не соприкасались друг с другом.
Прошло минуты две. И вдруг цифры разом «смазались», словно незримая рука стёрла их мокрой тряпкой. Там, где они только что находились, появился чёрный мазок. Мы принялись охать и ахать, изумлённо обсуждать увиденное…
Тут смотрим – опять возникли на том же самом месте цифры «4566». Последняя в цифровом ряду «шестёрка» была на сей раз в два раза больше всех остальных цифр; при этом – единственная! – была обведена двумя тонкими чёрными и очень чёткими контурными линиями… Миновало ещё две-три минуты.

Цифровой ряд начал блекнуть на небе, а через какое-то время вовсе исчез… Самое же удивительное – после исчезновения мы попытались дружно встать с лавочки, на которой сидели, но не смогли сделать этого. У всех троих ноги были как ватные!
Мы принялись массировать, растирать ноги, но это не помогало. Стоять мы не могли! Лишь спустя примерно полчаса онемевшие ноги обрели былую подвижность, и мы, жалобно причитая, покинули пляж.


Процесс ре-генерации информации, осуществляемый рецепиентом, вовлекает его в сотворчество. Объект искусства сам в какой-то степени становится его субъёктом, что фактически отменяет понятие погрешности в процессе восприятия искусства. При этом количество передаваемой информации по внешним каналам связи радикально снижается.
Таким образом, если стратегически необходимое требование сокращения mesage в условиях ужесточающегося коммуникационного трафика для искусства логоцентрического типа неизбежно приводит к снижению интеллектуальной ёмкости информации, её отрицательной селекции, что мы видим, наблюдая всё увеличивающееся падение интеллектуального уровня актуального искусства, то в случае аналогоцентрического искусства - объём передаваемой информации не влияет на уровень её сложности.
Пришло или, если хотите, вернулось (если вспомнить Платона) время для искусства аналогоцентрического типа.
Искусства, вызывающего созерцательные интенции зрителя, пробуждающего у него неосознанные, забытые или забитые психотропным оружием современных mass media ассоциации, воспоминания, ощущения, мысли и душевные порывы, способствующие преображению личности и, так сказать, восстановления в ней образа Божьего или, если хотите, ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.
Другой известный информационный парадокс: новое - действительно хорошо забытое старое.


Гор Чахал. Москва, 2003.